в российскую кино-индустрию новую кровь.
Для того, чтобы создать «свою» индустрию, нужно не только иметь
сложную систему, состоящую из разных, успешно работающих
кинематографических механизмов, нужно иметь ещё и «свою»
мифологию.
Одна из главных целей Санкт-Петербургской школы
нового кино — это влить в российскую киноиндустрию
новую кровь. Наивно думать, что дело только в ремесле,
в профессии, в неумении писать сценарии и снимать фильмы.
Все гораздо глубже. Школа инициирует ряд исследований, которые изучают функционирование
разных уровней и систем самой успешной в мире киноиндустрии — Американской. Главной
составляющей этой индустрии является наличие в ней своей мифологической системы.
Голливуд устроен на подобии Олимпа. Он структурирован по мифологическим законам,
а не по прагматическим, и только кажется, что это чистый бизнес.
В этом наша ошибка, мы смотрим на Голливуд поверхностным взглядом, пытаемся перенять
схемы и лекала, а нужно смотреть вглубь. Нужно выстраивать мифологическую систему.
К примеру, полицейский и вор — это мифологические фигуры. И у нас не получаются фильмы
о ворах и полицейских не потому, что нет хороших сценариев, либо нет умеющих снимать
фильмы режиссеров, а потому, что нет этих мифологических фигур — своих.
Невозможно работать с чужой мифологией. Мы сейчас находимся в ситуации, в какой находился
Голливуд в начале 20-го века. Нужно начинать создавать фигуры, мифические фигуры, нужно
находить их в собственной действительности, и потом нужно долго их обтачивать, привнося в них
всё то, что требуют «фигуры» — харизму, чистоту образа, условность.
Все эти «фигуры» и мифы нужно создавать заново. Те, которые были — закончились!
Существовала «Советская» мифология. Она была оригинальной. Кинематограф процветал
в советское время. Были герои, архетипы, жанры, и все это рухнуло в один день. Мы оказались
в другой стране, без мифов, без образов — мы утратили архетипы. Флюиды ушли из наших
образов, и мы оказались в ситуации, когда «солдат — не солдат», «преступник — не преступник»,
«профессор — не профессор», «любовник — не любовник».
Нужно понимать, что наша реальность не «реальна» в той степени, в какой «реальна» американская. Поэтому для начала стоит подальше отойти от реальности. Нужно осознать такую формулу: чем дальше от реальности — тем достовернее!
Такова ситуация в российской действительности, и если её осознать, то можно начать делать
первые шаги. Нужно уходить от реальности. Не ловить её, как в авторском кинематографе,
а уходить от неё, создавать иные миры.
Учиться «живому» ремеслу — это значит научиться отличать «живой» закон, от уже
«зачерствевшего», «мертвого». Законы, также как и люди, стареют, черствеют, становятся
пустыми, никчемными. Соблюдение этих «пустых», «мертвых», «вчерашних» законов приводит
к фальши, к ментальному отмиранию. И тогда бывает так, что все «правильно» сделано, все по закону — но не «работает»!
Зритель ведь смотрит глазами сердца, а не глазами ума. Он «не верит», ему не интересно
— потому что «по закону», а не «по жизни». А жизнь имеет свои законы. Они никогда не бывают
«вчерашними». Они всегда совпадают с самой жизнью. И как невозможно любить по заранее
заданному лекалу, так только по лекалу невозможно делать фильмы.
Учиться ремеслу — это значит учиться переносить на «пленку» жизнь. Тут есть свои законы,
и они не такие простые, как кажутся. Они не сводятся к прописным истинам драматургии,
режиссуры, актерского мастерства. Хотя «истины» есть, и во многих американских учебниках
они правильно изложены. Но, к сожалению, для функционирования этих «правильных» законов
и истин, которые в своих лекциях и книгах успешно излагает Роберт Макки, нужна американская
индустрия. Но почему же? Они не универсальны? Законы драматургии, законы развития сюжета,
законы построения характеров, законы взаимодействия героев — разве они не универсальны?
И какие же тогда это законы, если они не универсальны?
Законы-то универсальны — но чтобы по законам сделать фильм, нужно иметь еще что-то — нужно
иметь «живой» материал, из которого слагается сценарий и делается фильм. Чтобы применить
законы, нужно иметь ингредиенты, к которым законы применяются. Так, чтобы по рецепту
сделать блюдо, нужно иметь ещё и «свежие» продукты. Прежде чем соблюдать законы, нужно
иметь героев в жизни, нужно иметь саму «жизнь», нужно иметь миф.
НУЖНО ЕГО СОЗДАТЬ — ЭТОТ МИФ!
Американская индустрия большое внимание уделяет выстраиванию противоречивого образа — она строит актера, создает из него миф.
Индустрии нужно научиться создавать образы, нужно научиться наделять своих актеров
харизмой. Ведь американские актеры — это не люди, они словно олимпийские боги или герои —
бесчинны, коварны, разнузданны. Так строится их образ. Это нужно для создания определенной
дистанции. Дистанция же является одной из главных составляющей мифологической системы.
Я здесь — актёр там, далеко, на Олимпе. Он не человек в том смысле, в каком человеком
являюсь я — он живет по иным законам, непонятным мне, но завораживающим, манящим,
интересным. А дальше зритель идет смотреть на это чудесное существо — инфантильное,
неземное, капризное, порочное. Он идет смотреть, как оно двигается по экрану.
У нас же, стоит появиться мало-мальски интересному актеру — его образ тут же подвергается
инфляции. Ибо у индустрии нет инструментов работы с образом. Живой человек и его образ —
две разные вещи. У нас актер тут же начинает транслировать обыденные, общепринятые,
семейные ценности — он такой же, как все, у него «все как у людей», нарушается дистанция —
он перестает нести мифологическую энергию, спонтанно возникшую при его первом появлении.
И на него уже никто не идёт в кино.
Индустрия — это совокупность всех этих элементов: драматургии, ремесла, образа, мифологии,
харизмы. СПбШНК инициирует создание целого направления, которое
взращивает режиссеров, сценаристов, драматургов, социологов для нужд индустрии, для ее
успешного становления.